Знаменитое дело врачей. Проникновение сионизма в ссср; дело врачей Начала фабрикации дела врачей

Постановление ЦК КПСС «О вредительстве в лечебном деле»

04.12.1952

Заслушав сообщение МГБ СССР о вредительстве в лечебном деле, Президиум Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза устанавливает, что в Лечсанупре длительное время орудовала группа преступников, в которую входили бывшие начальники Лечсанупра Бусалов и Егоров, врачи Виноградов, Федоров, Василенко, Майоров, еврейские националисты Коган, Карпай, Этингер, Вовси и другие.

Документальными данными и признаниями арестованных установлено, что вражеская группа была связана с английским и американским посольствами, действовала по указке американской и английской разведки и ставила своей целью осуществление террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.

Участники группы под тяжестью улик признались, что они вредительски ставили неправильные диагнозы болезней, назначали и осуществляли неправильные методы лечения и тем самым вели больных к смерти. Преступники признались, что им удалось таким путем умертвить А. А. Жданова и А. С. Щербакова.

Были ли возможности своевременно разоблачить и обезглавить вражескую группу, орудовавшую в Лечсанупре? Да, к этому были возможности. Еще в 1948 году Министерство государственной безопасности располагало сигналами, которые со всей очевидностью говорили о неблагополучии в Лечсанупре. Врач т. Тимашук обратилась в МГБ с заявлением, в котором на основании электрокардиограммы утверждала, что диагноз болезни т. Жданова А. А. поставлен неправильно и не соответствует данным исследования, а назначенное больному лечение шло во вред больному. Если бы МГБ СССР добросовестно расследовало такое исключительно важное заявление, оно наверняка смогло бы предотвратить злодейское умерщвление т. Жданова А. А., разоблачить и ликвидировать террористическую группу врачей. Этого не произошло, потому что работники МГБ СССР подошли к делу преступно, передав заявление т. Тимашук в руки Егорова, оказавшегося участником террористической группы.

Далее, в 1950 году бывший министр госбезопасности Абакумов, имея прямые данные о вредительстве в лечебном деле, полученные МГБ в результате следствия по делу арестованного врача ЛечсанупраЭтингера, скрыл их от ЦК КПСС и свернул следствие по этому делу.

Бывший начальник Главного управления охраны Власик, который должен был по поручению МГБ осуществлять контроль за работой Лечсанупра, на почве пьянок сросся с ныне разоблаченными руководителями Лечсанупра и стал слепым орудием в руках вражеской группы.

Министр здравоохранения СССР т. Смирнов вместо осуществления контроля и руководства Лечсанупром, входящим в систему Министерства здравоохранения, также на почве пьянок сросся с ныне разоблаченным руководством Лечсанупра и, несмотря на наличие сигналов о неблагополучии в Лечсанупре, не проявил бдительности и принципиальности.

После смены руководства МГБ СССР в июле 1951 года ЦК КПСС счел необходимым напомнить новому руководству МГБ о преступлениях таких известных врачей, как Плетнев и Левин, которые по заданию иностранной разведки отравили В. В. Куйбышева и A. M. Горького, и указал при этом, что среди врачей, несомненно, существует законспирированная группа лиц, стремящихся при лечении сократить жизнь руководителей партии и правительства. Тогда же ЦК КПСС требовал от МГБ со всей политической остротой подойти к задаче выявления и разоблачения вражеской группы врачей и вскрыть ее корни. Однако новое руководство МГБ СССР неудовлетворительно выполняло эти указания, проявило медлительность, плохо организовало следствие по этому важному делу, в результате чего оказалось упущенным много времени в деле раскрытия террористической группы в Лечсанупре.

ЦК КПСС постановляет:

1. Обязать МГБ СССР:

а) до конца вскрыть террористическую деятельность группы врачей, орудовавшей в Лечсанупре, и ее связь с американо-английской разведкой;

б) в ходе следствия выявить, каким путем и какими средствами следует парализовать и исправить вредительские действия в постановке лечебного дела в Лечсанупре и в лечении больных.

2. За неудовлетворительное руководство и политическую беспечность снять т. Смирнова Е. И с поста министра здравоохранения СССР. Дело о т. Смирнове передать на рассмотрение Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС.

3. Поручить Бюро Президиума ЦК КПСС:

а) подобрать и назначить министра здравоохранения СССР;

б) выработать меры по выправлению положения дел в Лечсанупре Кремля.

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 94. Л. 128−134. Копия

13 января 1953 года официальные СМИ Советского Союза сообщили о раскрытии группы «врачей-вредителей».

Страх и обида вождя

В начале 1950-х годов Советский Союз приближался к рубежу эпох. Стареющий лидер Иосиф Сталин все меньше времени проводил в рабочем кабинете, и все чаще болел. Авторитет вождя оставался непререкаемым, однако вокруг него уже начиналась скрытая «борьба за наследство».

Сталин не был бы Сталиным, если бы не ощутил подобных движений. Ответом на это стала серия громких процессов над видными государственными деятелями, которая, по мнению ряда историков, задумывалась как начало новой «чистки», подобной «большому террору» 1930-х годов.

В то же время стареющий лидер становился все более настороженным и подозрительным, на чем пытались сыграть те, кто хотел добиться его расположения.

Неприязнь Сталина к врачам и евреям, остро проявившаяся на рубеже 1940-1950-х годов, вылилась в одно из самых громких дел последних лет правления вождя - «Дело врачей».

Медики действительно мало чем могли порадовать товарища Сталина - преклонный возраст и тяжелые нагрузки, перенесенные в революционной молодости и в годы войны, давали о себе знать целым букетом болезней, которые с каждым днем снижали его работоспособность.

Сталин же опасался того, что медики могут стать оружием членов его окружения, стремящихся фактически отстранить его от власти и изолировать под предлогом «заботы о здоровье». Опасения эти были не напрасными - в начале 1920-х годов сам Сталин с товарищами по партии проделали нечто подобное с больным Лениным.

Подозрительность Сталина усугублялась еще и тем, что среди ведущих специалистов советской медицины было немало евреев. Болезненное недоверие вождя к представителям этой национальности во многом было связано с крупной неудачей во внешней политике, связанной с еврейским государством.

Советский Союз много сделал для осуществления планов по созданию в Палестине еврейского государства, рассчитывая на союзнические отношения с ним. На практике, однако, все произошло с точностью до наоборот - государство Израиль стало ближайшим союзником США, что в условиях «холодной войны» неизбежно означало острый конфликт с СССР.

Диагноз товарища Жданова

Из опасений и недоверия Сталина и интриг ряда представителей его окружения и родилось печально известное «дело врачей», одним из главных персонажей которого суждено было стать врачу-кардиологу Лидии Федосеевне Тимашук .

Еще с 1920-х годов Лидия Тимашук работала врачом в лечебно-санитарном управлении Кремля. В 1948 году 50-летняя женщина возглавляла в управлении отдел функциональной диагностики, и в этом качестве 28 августа снимала кардиограмму у одного из руководителей страны - Андрея Жданова .

Изучив кардиограмму, Тимашук поставила диагноз - «инфаркт миокарда». Однако профессора, лечившие Жданова, с медиком младшего ранга не согласились, сочтя ее выводы неверными. Все бы ничего, но профессора, посчитавшие, что инфаркта у Жданова нет, назначили ему лечение, прямо противопоказанное при инфаркте. То есть ровно обратное тому, что рекомендовала, основываясь на своем диагнозе, Тимашук.

В ответ на это женщина написала докладную записку вышестоящему начальству. Лечебно-санитарное управление Кремля подчинялось Министерству госбезопасности, но там справедливо сочли, что с медицинскими вопросами должны разбираться медики, и переправили записку начальнику лечебно-санитарного управления Кремля профессору Егорову .

А профессор Егоров как раз и был одним из тех медицинских светил, что отвергли диагноз, поставленный Жданову Лидией Тимашук.

Cоветский государственный и партийный деятель Андрей Жданов. 1937 год. Фото: РИА Новости / Иван Шагин

Никакому начальству не нравится, когда подчиненные жалуются наверх через его голову. Своеволие дорого обошлось Тимашук - ее понизили в должность и перевели в филиал поликлиники.

Наказание для своевольного врача можно было бы считать оправданным, если бы не одно «но» - через три дня после той самой кардиограммы Андрей Жданов скончался от инфаркта.

«Кровавый карлик»

Специалисты изучавшие материалы «дела врачей», тем не менее, полагают, что в этой ситуации правы могли быть профессора, а не Тимашук, поскольку такая кардиограмма может быть не только при инфаркте, но и при других сердечных заболеваниях. Однако факт есть факт - кремлевские профессора оказались после смерти Жданова в достаточно двусмысленной ситуации. Тем более, что Тимашук, убежденная в своей правоте, отправила еще два письма секретарю ЦК ВКП (б) Алексею Кузнецову . Но ответа на них врач-кардиолог не получила.

Михаил Рюмин. Фото: wikipedia.org

Казалось, на этом история закончилась. Но в ходе так называемого «дела Еврейского Антифашистского комитета» в числе лиц, заподозренных во враждебной деятельности, оказался и профессор 2-го Медицинского института в Москве Яков Этингер . Профессор Этингер привлекался к лечению высших государственных деятелей в качестве консультанта и был хорошо знаком со многими «кремлевскими» врачами. За это обстоятельство зацепился молодой и амбициозный следователь по особо важным делам МГБ СССР . Рюмин, за использование в отношении задержанных самых жестоких методов допроса получивший от коллег прозвище «кровавый карлик», счел, что на показаниях профессора Этингера можно создать новое громкое дело о врачах-убийцах, неправильным лечением якобы убивающих руководителей партии и правительства.

Рвение следователей МГБ в отношении профессора Этингера было таким, что несчастный врач вскоре умер в камере. Но маховик уже был запущен, и дело стало набирать обороты.

«Дело врачей» вроде бы подтверждало худшие опасения Сталина, и вождь требовал его скорейшего расследования.

Но вот проблема - объективных и убедительных доказательств врачебного вредительства у следователей не было. И тут в архиве обнаружилась докладная записка врача Лидии Тимашук о неправильном лечении товарища Жданова.

Советские партийные деятели Лазарь Каганович, Георгий Маленков, Иосиф Сталин, Андрей Жданов (слева направо в первом ряду) на даче И. Сталина в Кунцево, 1947 год. Фото: РИА Новости

Патриотка и «убийцы под маской профессоров»

Врача вызвали к следователю, допросили, и на основе ее показаний по «делу врачей» начались массовые аресты.

13 января 1953 года о деле было официально сообщено стране в материале, напечатанном в газете «Правда» под заголовком «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей».

«Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно, злодейски подрывали их здоровье, ставили им неправильные диагнозы, а затем губили больных неправильным лечением. Прикрываясь высоким и благородным званием врача — человека науки, эти изверги и убийцы растоптали священное знамя науки. Встав на путь чудовищных преступлений, они осквернили честь ученых.

Жертвами этой банды человекообразных зверей пали товарищи А. А. Жданов и А. С. Щербаков. Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища Жданова, умышленно скрыли имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища Жданова. Врачи-убийцы неправильным применением сильнодействующих лекарственных средств и установлением пагубного режима сократили жизнь товарища Щербакова, довели его до смерти…Большинство участников террористической группы — Вовси, Б. Коган, Фельдман, Гринштейн, Этингер и другие — были куплены американской разведкой. Они были завербованы филиалом американской разведки — международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт». Грязное лицо этой шпионской сионистской организации, прикрывающей свою подлую деятельность под маской благотворительности, полностью разоблачено».

Только в числе основных фигурантов «дела врачей» значились девять человек, в том числе и профессор Егоров, понизивший Лидию Тимашук в должности за несогласие с диагнозом и докладные записки. А общее число арестованных по делу исчислялось десятками.

Лидия Тимашук было объявлена советской пропагандой главным героем разоблачения «врачей-отравителей». 20 января она был награждена орденом Ленина за «помощь в разоблачении врачей-убийц». «Имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей», - писала «Правда».

Указ о награждении Тимашук орденом Ленина. Фото: wikipedia.org

Дело закрыто

О том, чем в итоге должно было закончиться «дело врачей», спорят до сих пор. В СССР ходили слухи, что врачей должны повесить на Красной площади. Некоторые историки полагают, что вслед за казнью врачей должны были начаться массовые депортации советских евреев в Сибирь, но серьезных подтверждений эта версия не находит.

Для оказавшихся за решеткой медиков избавлением от неминуемой гибели стала . «Дело врачей», являвшееся частью подковерной борьбы советских элит за сталинское наследство, моментально стало ненужным и даже вредным. Уже 3 апреля 1953 года все арестованные по «делу врачей» были освобождены, восстановлены на работе и полностью реабилитированы.

«Кровавый карлик» Михаил Рюмин, отстраненный от работы в МГБ «за неспособность раскрыть «дело врачей», был арестован 17 марта 1953 года, а в июле 1954 года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания с конфискацией имущества и расстрелян.

4 апреля 1953 года Лидию Тимашук лишили ордена Ленина - нет врачей-отравителей, значит, нет и подвига. Правда, в 1954 году она была награждена орденом Трудового Красного Знамени «за долгую и безупречную службу».

Если объективно взглянуть на «дело врачей», то упрекнуть Лидию Федосеевну не в чем. Она как врач поставила диагноз, который считала правильным, не побоялась его отстаивать, несмотря на гнев вышестоящего начальства, что обернулось для нее опалой.

Письма, написанные ей в вышестоящие инстанции - это настойчивость человека, болеющего за дело, которому посвящена вся жизнь, а вовсе не донос мстительной и завистливой к успехам других неудачницы, как это было представлено позднее.

Несправедливо обвиненная

И ненависть, обрушенная советской интеллигенцией на Лидию Тимашук, совершенно незаслуженна.

Одной из причин того, что образ этой женщины получил крайне негативный оттенок, были слова, произнесенные Никитой Хрущевым во время знаменитого доклада «О культе личности и его последствиях», сделанном на XX съезде партии: «Собственно, никакого "дела" не было, кроме заявления врача Тимашук, которая, может быть под влиянием кого-нибудь или по указанию (ведь она была негласным сотрудником органов госбезопасности), написала Сталину письмо, в котором заявляла, что врачи, якобы, применяют непра-вильные методы лечения».

Фраза, сказанная Хрущевым, к реальности имела очень отдаленное отношение. Но благодаря ей на всю оставшуюся жизнь и даже после смерти за Лидией Тимашук закрепилось клеймо «доносчика», «провокатора», «губительницы невинных жизней».

Врач Лидия Тимашук проработала в системе правительственной медицины до самой пенсии, на которую она вышла в 1964 году. По стечению обстоятельств, в том же году товарищи по партии отправили на пенсию и Никиту Хрущева, которому Тимашук во многом обязана своей недоброй славой.

Лидия Федосеевна Тимашук умерла в 1983 году, в возрасте 85 лет. До самых последних дней она пыталась добиться реабилитации в глазах общества, считая, что обвинения в антисемитизме и доносительстве, звучавшие в ее адрес, несправедливы.

Но услышать ее не захотели…

Страница 9 из 9

8. ДЕЛО ВРАЧЕЙ

К той же категории дел о групповщине, коррупции и кумовства относится и "дело врачей". Именно так. Я утверждаю, что дело врачей было обыкновенной реакцией советского правительства на групповщину, кумовство и коррупцию еврейской общины. Очень подробно его проанализировал Мухин в своей книге Убийство Сталина и Берия. Я здесь приведу лишь краткое изложение фактов, найденных мною в Интернете, убрав их эмоциональную окраску. Еще в записке Абакумова Маленкову от 4 июля 1950 года обращалось внимание на быстрое развитие групповщины, кумовства и коррупции среди врачей еврейской национальности. Руководитель МГБ Абакумов сообщал. "По имеющимся в МГБ СССР данным, в результате нарушения большевистского принципа подбора кадров в клинике лечебного питания Академии медицинских наук СССР создалась обстановка семейственности и групповщины. По этой причине из 43 должностей руководящих и научных работников клиники 36 занимают лица еврейской национальности, на излечение в клинику попадают, главным образом, евреи. Заместитель директора института питания БЕЛКОВ А.С. по этому вопросу заявил: "Поближе ознакомившись с аппаратом клиники, я увидел, что 75-80 % научных работников составляют лица еврейской национальности. В клинике при заполнении истории болезни исключались графы "национальность" и "партийность". Я предложил заместителю директора клиники БЕЛИКОВУ включить эти графы, так как они нужны для статистики. Они были включены, но через пять дней Певзнером снова были аннулированы".

По существующему положению в клинику лечебного питания больные должны поступать по путевкам Министерства здравоохранения СССР и некоторых поликлиник Москвы, а также по тематике института лечебного питания Академии медицинских наук СССР. В действительности в клинику поступают в большинстве своем лица еврейской национальности по тематике института питания, то есть с разрешения директора института Певзнера и заведующего приемным покоем Бременера. Старшая медицинская сестра клиники ГЛАДКЕВИЧ Е.А., ведающая регистрацией больных, заявила: "Характерно отметить, что большинство лечащихся в клинике больных это евреи. Как правило, они помещаются на лечение с документами за подписью Певзнера, Гордона или Бременера".

Как видим речь с записке шла по сути о расцвете групповщины на национальной основе, коррупции и кумовства в одном из НИИ медицинского профиля. Факты кумовства евреев в руководстве многих предприятий я приводил и в связи с делом евреев на Кузнецком комбинате.

Само по себе дело врачей не имеет ничего особенного в своей сути. Оно связано с обычной некомпетентностью врачей, лечащих высокопоставленных деятелей и из-за недостатка медицинской практики часто совершающих серьезные врачебные ошибки. Если кратко, то все началось в 1948 году, когда у лидера ленинградской группы, члена Политбюро, А.Д.Жданова, врачи Лечупра не смогли выявить инфаркт миокарда. Клиническая картина была смазана, электрокардиограмма также дала противоречивые результаты. Один врач, Карпай, не нашла признаков инфаркта на электрокардиограмме, другая, Тимашук, посчитала, что инфаркт есть. Консилиум врачей решил, что инфаркта нет. Они направили Жданова в санаторий, вместо того, чтобы прописать строгий постельный режим. Тимашук на всякий случай написала донос, где указала, что у Жданова инфаркт. Как говорят лучше перебдеть, чем недобдеть. В санатории Жданов умер от инфаркта. Вот тут и начались страдания членов врачебного консилиума. На вскрытии оказалось, что Жданов за несколько дней до этого перенес уже инфаркт. Пришлось Виноградову надавить на другой консилиум, чтобы тот дал такое заключение, которое можно было бы трактовать и так и этак (см. выдержки протокола его допроса, ниже). На 4 года о смерти Жданова забыли.

О нем вспомнили после письма старшего следователя следственной части МГБ СССР по особо важным делам подполковника М.Д. Рюмина, переданного Сталину 2 июля 1951 года Г.М. Маленковым. В письме содержался целый букет серьезных обвинений против министра государственной безопасности В.С. Абакумова. Одно из них состояло в том, что тот запретил Рюмину, который вел дело арестованного 18 ноября 1950 года бывшего консультанта Лечебно-санитарного управления Кремля (ЛСУК) профессора-терапевта Я.Г. Этингера, расследовать террористическую деятельность последнего, признавшегося, что тот вредительским лечением способствовал в 1945 году смерти секретаря ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова. Более того, Рюмин утверждал, что, получив это показание, Абакумов распорядился содержать подследственного в заведомо опасных для здоровья условиях, чем умышленно довел его до смерти, и тем самым "заглушил дело террориста Этингера, нанеся серьезный ущерб интересам государства".

4 июля 1951 года Рюмин был вызван к Сталину, в кабинете которого в присутствии Молотова, Маленкова, Берии, Булганина состоялось что-то вроде его очной ставки с Абакумовым. Тем же днем было оформлено решение о создании комиссии Политбюро в составе Маленкова, Берии и заведующего отделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов ЦК Игнатьева, а также об отстранении Абакумова от обязанностей министра госбезопасности. А 11 июля по докладу председателя комиссии Маленкова было принято постановление Политбюро "О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР", которое через два дня в виде закрытого письма было направлено руководству региональных органов партии и госбезопасности.

Интересно, что после смерти Сталина Игнатьев заявил, что при назначении его 9 августа на должность министра государственной безопасности (вместо арестованного Абакумова) вождь будто бы потребовал принятия "решительных мер по вскрытию группы врачей-террористов, в существовании которой давно убежден". Данное свидетельство может быть ни чем иным, как попыткой Игнатьева прикрыть свою некомпетентность. Об этом я скажу ниже.

К тому времени уже несколько месяцев проводились интенсивные допросы еще одного действующего лица этой тюремно-следственной драмы, врача С.Е. Карпай, арестованной 16 июля как "скрытая террористка". Будучи до 1950 года заведующей кабинетом функциональной диагностики Кремлевской больницы, она в 1944-1945 годах средствами электрокардиографии контролировала сердечную деятельность Щербакова и Жданова и скорее всего допустила профессиональную ошибку. Карпай мужественно держалась на допросах и решительно отрицала инкриминировавшееся ей "заведомо неправильное диагностирование заболевания". Но тут всплыло бдящее письмо Тимашук. К делу присоединили смерть Жданова.

В конце сентября 1952 года Игнатьев представил Сталину обобщенную справку Рюмина о результатах допросов арестованных медиков, медицинских экспертиз и т.д., где утверждалось, что кремлевские врачи намеренно умертвили Щербакова и Жданова. Начались аресты. Под стражу взяли докторов Г.И. Майорова и А.Н. Федорова, а также профессора А.А. Бусалова, руководившего Лечсанупром Кремля до 1947 года. 18 октября 1952 года арестовали профессора П.И. Егорова, за полтора месяца до этого смещенного с поста начальника Лечсанупра Кремля. Одновременно арестовали и его жену Е.Я. Егорову, которая дала показания на мужа.

Обратите внимание, в списке арестованных очень мало евреев. Очень маловероятно, чтобы Сталин заставлял Игнатьева бороться с евреями врачами, а тот арестовывал русских. В ноябре были арестованы профессора В.Н. Виноградов, В.Х. Василенко, М.С. Вовси, Б.Б. Коган. А в декабре - профессора А.М. Гринштейн, А.И. Фельдман, Я.С. Темкин. Обратите внимание, врачи евреи появляются только в самом конце.

Если вспомнить тогдашнюю международную обстановку и дело евреев в Чехословакии и расстрел членов ЕАК, то логично, что МГБ попытался найти связь двух врачебных ошибок с происками Запада. В то время многие евреи - партийные функционеры в Венгрии, Чехословакии, ГДР подверглись репрессиям в 1949-52 годы. Вспомним хотя бы процесс против Сланского, генерального секретаря компартии Чехословакии, открывшийся в Праге 20 ноября 1952 года. Поэтому арестованным предъявили обвинение в шпионаже. Опять действовали по принципу - лучше перебдеть, чем недобдеть. Тем более, что уже однажды недобдели в связи с ленинградским делом.

Профессор Виноградов вначале отказывался от обвинений в шпионаже. Во время допроса он показал следующее. "5 июля 1948 года электрокардиограммы, снятые врачом КАРПАЙ, не были типичными для инфаркта миокарда, в связи о чем я, ЕГОРОВ, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВ и КАРПАЙ после обсуждения между собой приняли решение инфаркт миокарда не диагностировать. Не буду скрывать, что главная вина за это ложится на меня, так как в определении характера болезни А.А. Жданова мне принадлежало решающее слово.

ВОПРОС: Врач ТИМАШУК, снимавшая у товарища Жданова А.А. электрокардиограммы после КАРПАЙ, сигнализировала вам, что у больного инфаркт миокарда, и вы своим лечением наносите ему непоправимый вред?

ОТВЕТ: Такой сигнал был.

ВОПРОС: Как вы поступили?

ОТВЕТ: Мы не послушали ТИМАШУК.

ВОПРОС: Больше того, вы постарались ее дискредитировать?

ОТВЕТ: Признаю.

Мне сказать в оправдание нечего. Эти факты изобличают неопровержимо. Но тем не менее я все-таки настаиваю, что лично в моих действиях нет злого умысла. Было так. 25 июля, недооценив электрокардиографические данные, я совершил медицинскую ошибку. 28 августа, когда вторично электрокардиограммы, снятые врачом ТИМАШУК, подтвердили, что у А.А. Жданова инфаркт миокарда, а 29 августа с больным случился второй сердечный приступ, я понял, что моя ошибка привела к неправильному лечению А.А. Жданова и грозит больному трагическими последствиями. Начиная с этого момента я стал делать все для того, чтобы скрыть свою ошибку, выгородить себя и принимавших участие в лечении А.А. Жданова ЕГОРОВА, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВА и КАРПАЙ, для которых не было секретом, что мы все виновны в преждевременной смерти А.А. Жданова...

31 августа 1948 года, стремясь выбить на рук врача ТИМАШУК ее основной козырь, электрокардиографические данные, я провел заочный консилиум с участием профессоров ЗЕЛЕНИНА, ЭТИНГЕРА и НЕЗЛИНА, которые дали нужное мне заключение.

ЗЕЛЕНИНА я знаю десятки лет, это профессор старой дореволюционной школы, твердо соблюдавший правило: "не делай зла другому", и я был уверен, что если он поймет мое затруднительное положение, то всегда подаст руку помощи. Так оно и случилось. ЗЕЛЕНИН дал расплывчатое заключение, которое впоследствии позволило мне говорить, что консилиум не нашел у больного А.А. Жданова инфаркта миокарда. ЭТИНГЕР тоже близкий мне человек, мои отношения с ним позволяли мне надеяться, что он не подведет меня, а НЕЗЛИН его ученик, всегда следовавший за своим учителем. Короче говоря, все трое, ЗЕЛЕНИН, ЭТИНГЕР и НЕЗЛИН, после того, как в начале консилиума я многозначительно заявил им, что по моему мнению у больного инфаркта нет, присоединились к моей точке зрения.

ОТВЕТ: Да, я это признал. При наличии у больного А.С. Щербакова тяжелого заболевания, обширного инфаркта миокарда, осложненного аневризмой сердца, я и привлекавшиеся к его лечению ЭТИНГЕР и ЛАНГ были обязаны создать для него длительный постельный режим. Мы же этот режим до конца не выдержали: в последний период жизни А.С. Щербакова мы разрешили ему излишние движения, которые пагубно отразились на здоровье больного. Особенно на этом настаивал ЛАНГ, который как-то даже заявил больному А.С. Щербакову: "Если бы Вы были у меня в клинике, я бы Вас уже выписал". Это создало у больного А.С. Щербакова ложное впечатление о том, что он может разрешить себе большую нагрузку, чем позволяло состояние его здоровья. Если к этому прибавить еще тот факт, что больной А.С. Щербаков 8 и 9 мая 1945 года совершил две длительные поездки на автомашине, и дежурившие при нем врачи РЫЖИКОВ и КАДЖАРДУЗОВ не воспрепятствовали этому, то станет очевидным, что по вине нас, врачей, жизнь А.С. Щербакова была сокращена."

Вместе с тем, Виноградов категорически отверг обвинения в преступной деятельности.

"ВОПРОС: Особенно к долларам и фунтам стерлингов?

ОТВЕТ: Такой страсти у меня не было.

ВОПРОС: Но были связи с теми, кто мог платить ими?

ОТВЕТ: Я никому не продавался. Верно, я несколько раз выезжал за границу. в Германию, Австрию и Францию. Встречался там с рядом ученых: в Германии работал в клиниках БЕРГМАНА, ШОТМЮЛЛЕРА, ВАНДЕРРЕЙСТА; в Австрии знакомился с лабораториями НООРДЕНА, ЭПИНГЕРА и ЯГИЧА; во Франции я посещал клиники КАРНО, ЛЯБЕ, ЛОБРИ и РАТРИ. Все эти лица были известны в ученом мире как видные специалисты. Мои отношения с ними не выходили за рамки общения, обусловленного взаимными интересами к науке. Связей преступного характера у меня ни с кем из иностранцев не было... Иностранцам я не служил, меня никто не направлял и сам я никого в преступления не втягивал... Шпионом я не был".

Карпай во время допроса была не согласна с тем, что ее кардиограмма была интерпретирована неверно. Вот, что она говорит во время очной ставки с Виноградовым. "Электрокардиограмма, снятая мною у больного ЖДАНОВА 25 июля 1948 года, указывала на внутрижелудочковую блокаду. На вопрос, есть ли здесь инфаркт, я ответила, что хотя нет типичных признаков свежего инфаркта миокарда, но исключить его нельзя. Клиника, я считаю, тоже не была абсолютно типичной для свежего инфаркта, однако, как я помню, консилиум решил вести больного как инфарктного. 31 июля 1948 года я опять снимала электрокардиограмму у А.А.ЖДАНОВА, на которой были те же признаки, что и на предыдущих. 7 августа 1948 г. я вновь сняла электрокардиограмму у А.А. ЖДАНОВА. Эта электрокардиограмма отличалась от предыдущих, внутрижелудочковая блокада исчезла. Возник вопрос: есть свежий инфаркт или нет? Я сказала, что признаков свежего инфаркта миокарда нет, что у больного А. А. ЖДАНОВА имеется кардиосклероз, хроническая коронарная недостаточность, а также прогрессирующий, стенозирующий атеросклероз коронарных сосудов и ишемия миокарда. Кроме того, я сказала, что на основании всей картины можно думать о наличии у больного мелких очагов некроза. Такое заключение мною было дано устно 7 августа 1948 года в Валдае... Когда Виноградов посоветовал ей сознаться, то Карпай заявила: "У меня никакой двойственности нет. Я и сейчас говорю, что в первые дни, когда не было динамики электрокардиограмм, отрицать свежий инфаркт миокарда нельзя было, но в то же время типических признаков наличия его не имелось".

Следует подчеркнуть, что допросы обвиняемых велись в достаточно жестких условиях. Так, очная ставка Виноградова и Карпай начата в 23.00 и окончена в 1 час ночи. Допрос Виноградова начат в 12 часов дня и закончен в 23.30 (http://www.lechaim.ru/ARHIV/129/arhiv02.htm). Поэтому, начиная с 21 ноября, сломленный Виноградов стал подписывать протоколы, призванные обосновать версию о руководящей и направляющей роли разведывательной службы США и международных сионистских организаций в формировании "заговора кремлевских врачей". Именно от этих "заокеанских хозяев" он, главный терапевт Министерства вооруженных сил СССР (был им до 1949 года), лечивший Ф.И. Толбухина, И.С. Конева, Л.А. Говорова, А.М. Василевского, Г.И. Левченко, Я. Н. Федоренко и других видных советских военачальников, получил якобы задание вывести из строя командный состав Советской Армии. По воле следователей в ближайшие сообщники к Вовси попали профессора Б.Б. Коган и Я.С. Темкин.

Но одновременно Виноградов сообщил, что М.Б. Коган вплоть до своей смерти от рака 26 ноября 1951 года спрашивал у него сведения о состоянии здоровья и положении дел в семьях Сталина и других руководителей, которых он лечил. Из признаний обвиняемых следовало, что в июле 1952 года планировалось убийство Сталина, Берии и Маленкова. Так как медицинские методы признавались недостаточными, предполагалось нападение на правительственные автомашины, которое было предотвращено бдительными органами госбезопасности. Помимо Виноградова, Берлина, Когана и Певзнера, к агентуре английской разведки следствие "приписало" П.И. Егорова, Василенко, Бусалова и В.Ф. Зеленина. Последний, арестованный 25 января 1953 года, оказался даже "двойным" агентом, так как показал, что с 1925 года и до начала второй мировой войны верой и правдой служил германской разведке и получал шпионские задания через "еврейского националиста" профессора М.С. Вовси. По материалам следствия, большинство "врачей-убийц" было связано с еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт", которая дала приказ к уничтожению руководящих кадров СССР. По показаниям обвиняемых, приказ был передан через московского врача Шимелиовича и Михоэлса.

4 декабря 1952 года Сталин вынес на рассмотрение Президиума ЦК вопрос "О положении в МГБ и о вредительстве в лечебном деле". Выступивший с докладом Гоглидзе возложил основную вину за многолетнюю и безнаказанную деятельность "врачей-вредителей" на "потакавших" им Абакумова и бывшего начальника Главного управления охраны МГБ СССР Н.С. Власика (будет арестован 16 декабря 1952 года). Поплатился и министр здравоохранения СССР Е.И. Смирнов, его отправили в отставку. В принятом постановлении ЦК "О положении в МГБ" руководству органов госбезопасности предписывалось "поднять уровень следственной работы, распутать до конца преступления участников террористической группы врачей Лечсанупра, найти главных виновников и организаторов проводившихся ими злодеяний". 15 декабря 1952 года был арестован генерал Власик - начальник личной охраны Сталина, не придавший должного значения доносу Лидии Тимашук о врачах-убийцах. Был уволен и личный секретарь Сталина - Александр Поскребышев.

Наконец, 13 января 1953 года в Правде была опубликована статья, в которой утверждалось, что Жданов умер в результате неправильного лечения. Однако вместо того, чтобы назвать истинных виновников смерти Жданова, профессоров Егорова и Виноградова, в статье были почему то названы врачи еврейской национальности, Вовси, Коган, Фельдман, Этингер, Гринштейн и другие, которые имели в смерти Жданова очень незначительное отношение.

Текст этой статьи вместе с заявлением ТАСС был принят на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС 9 января 1953 года. Сталин на нем отсутствовал, и протокол заседания (в отличии от предыдущих) не имеет личной подписи вождя, а на ее месте стоит безликое "Бюро президиума ЦК КПСС" (http://kamsha.ru/journal/analitycs/doctors.html). Мухин (2002) убедительно доказывает, что именно для МГБ было выгодно сместить акценты с врачей на евреев.

Между тем в связи с публикацией статьи продолжают появляться безудержные фантазии демократов. Так утверждается, что на заседании Политбюро 9 января 1953 года, где обсуждалось предстоящее заявление ТАСС, Сталин (отсутствующий на заседании, АВТ.) зачитал письмо Лидии Тимашук. По свидетельству же дочери Сталина, после публикации этого письма он очень переживал и говорил, что не верит в нечестность врачей (стр. 554, Мухин 2002). Самое интересное, что 27 января состоялось вручение Международной Сталинской премии Илье Эренбургу. И об этом тоже было написано на первых полосах всех газет (http://www.kinoart.ru/magazine/10-2002/reading/mihoels2/).

В феврале 1953 года были арестованы еще 37 человек, в основном опять врачи и члены их семей. Кампания в прессе вызвала настоящую массовую истерию. Люди отказывались принимать лекарства от еврейских врачей или аптекарей, так как опасались быть отравленными. На улицах, в магазинах, в общественном транспорте евреев оскорбляли и унижали.

По-видимому, Сталин быстро раскусил, что дело врачей выдумано в МГБ. Об этом свидетельствует тот факт, что с 20-х чисел февраля 1953 года с полос "Правды" исчезла критика "еврейских буржуазных националистов" и их "заграничных хозяев", неизменно присутствовавшая там до этого. После смерти Сталина дело врачей было быстро прекращено Берией. Таким образом, дело врачей было обычным для СССР, боровшегося против кумовства, групповщины, халатности.

9. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Если рассматривать дело ЕАК и дело врачей как проявление сталинского антисемитизма, то ленинградское дело надо было бы считать столь же ярким проявлением сталинской русофобии, эстонское дело проявлением сталинской эстонофобии, а мегрельское дело проявлением сталинской грузинофобии и т.д. и т.п. Получается сплошная фобия... Фантастика, да и только.

Вот несколько фактов. Действительно, в результате эстонского дела первый секретарь ЦК компартии республики Н. Каротамм и председфатель Совета Министров ЭССР А. Веймер были освобождены от своих постов, не более того (Докладная записка членов ЦК ВКП(б) П.Пономаренко, М.Шкирятова, Е Гртомова по пюоводу положения дел в компартии Эстонии 20 декабря 1951 года. Л. стр. 403, 410). Были сняты с должности, а впоследствии арестованы и осуждены заместитель председателя Президиума Верховного Совета Н.Андрезен, Президент Академии Наук, министр иностранных дел Х.Круус, председатель Союза Советских описателей Эстонии И.Семпер и др. Главной причиной наказаний было обвинение его в склонности к местному национализму, развитие антирусских настроений в республике. Партийные кадры, направленные в Эстонию из других республик, представляли собой фактически единственную социальную опору политике советизации.

Нечто похожее произошло и в Грузии. Там дело по корректировке поведения элиты получило название "мингрельского" и коснулось руководства компартии Грузии. С этим делом связано множество мифов. Так многие авторы считают, что будто бы Сталин через "мингрельское дело" подкапывался под Берия. На самом деле все было гораздо проще и прозаичнее. Сигналом к этому делу послужила информация о многочисленных фактах коррупции и злоупотреблений, в которых замечены некоторые влиятельные лица руководства Грузии. Поскольку большинство обвиняемых имели мингрельские имена (Мингрелия одна из исторических провинций Грузии), все дело получило название "мингрельского" (1951.1952 гг.). Возникнув как дело уголовного характера (а факты коррупции среди грузинского руководства действительно имели место), оно почти сразу же приобрело политический характер. Всем лицам, уличенным в коррупции, во главе с бывшим вторым секретарем ЦК компартии Грузии М.И.Барамия было предъявлено обвинение в создании националистической группы, которая ставила своей целью захватить в свои руки важнейшие посты в партийном и государственном аппарате Грузии (Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "О взяточничестве в компартии Грузии". 27 марта 1952 года). Спустя всего несколько месяцев "группе Барамия" уже инкриминировалось стремление ликвидировать в Грузии советскую власть и разделить республику на ряд отдельных партийных княжеств. Всего в ходе мингрельского дела было арестовано 37 партийных работников Грузии, несколько тысяч человек были высланы за пределы республики (Источник. 1994, номер 4, стр. 11).

В те жестокие годы произошло очевидное смещение кадровой политики по отношению к региональным элитам. На первый план вышла борьба с проявлениями национализма, групповщины, кумовства, внутрикумовской коррупции. Особенно беспощадная борьба велась с коррупцией и кумовством, самыми опасными для безэмиссионного социализма проявлениями традиционного общества, но она, если ее так назвать, не давала общественного резонанса. Как видим, если сетевая мафия успевала свить себе гнездо, то приходилось принимать жесткие меры, если нет, то все ограничивалось административными взысканиями. Так, например, после решения политбюро ЦК от 12 декабря 1949 года "О недостатках в работе товарища Г.М.Попова" московский руководитель был просто освобожден от своей должности и отправлен на другую работу. Аналогичным образом (снятием с работы) пострадали несколько секретарей московского горкома партии, но московский партийный аппарат в целом не подвергался сокрушительной чистке. И никаких особых предпочтений в наказании евреев в тот период не было. Будто бы имеющиеся дневниковые записи В.А.Малышева, в которых излагается выступление Сталина на заседании Президиума ЦК КПСС 4 декабря 1952 года с выражением политического недоверия евреям, как нации (Мухин, 2005; Сталин, 2005), никак не свидетельствуют, что Сталин испытывал патологическую ненависть к евреям. Просто терпение лопнуло. Более того, после войны репрессивное давление на советский народ было резко снижено. В течение 1950 - 53 годов имели место всего 3894 смертных приговора. (Кожинов, 2002, стр. 218 - 220).

Итак, все т.н. "антиеврейские" процессы и кампании по сути представляли собой "борьбу с проявлениями национализма, групповщины, кумовства, внутрикумовской коррупции". Самое интересное, что те же проблемы выявились и в науке. Если прочитать работу Сталина "Марксизм и вопросы языкознания" (1950), то обращает на себя внимание, что борьба с проявлениями мафиозной клановости тоже очень важная часть этой, в общем-то, теоретической статьи.

Сталин прямо пишет: "Малейшая критика положения дел в советском языкознании, даже самые робкие попытки критики так называемого "нового учения" в языкознании преследовались и пресекались со стороны руководящих кругов языкознания. За критическое отношение к наследству Н.Я. Марра, за малейшее неодобрение учения Н.Я. Марра снимались с должностей или снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкознания. Деятели языкознания выдвигались на ответственные должности не по деловому признаку, а по признаку безоговорочного признания учения Н.Я. Марра". (В скобках замечу, что согласно Википедии, http://ru.wikipedia.org/wiki/ , Николай Яковлевич Марр не еврей, а сын шотландца и грузинки).

"Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать". И этот "аракчеевский режим, созданный в языкознании, культивирует безответственность и поощряет такие бесчинства" (http://grachev62.narod.ru/stalin/t16/t16_26.htm).

Поэтому очень странным выглядит поведение еврейской интеллигенции, которая не может простить Сталину космополитические гонения, дела ЕАК и дела врачей, забывая о его великих заслугах перед еврейским народом. Задумайтесь на минуту - если бы Сталин не выиграл эту войну, что было бы с замечательными еврейскими интеллигентами 1945-46 года? Здесь горели бы крематории, здесь пылали бы Дахау до самого Урала. Более того, как я пытался показать здесь, никаких особых гонений на евреев и не было.

ССЫЛКИ

"Еврейский антифашистский комитет" // "Известия ЦК КПСС", 1989, ? 12, с.40; Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов, М., Политиздат, 1991, с.322-327.

Кожинов В.В. 2002. "Россия. Век ХХ" (в 2-х томах), "Победы и беды России".

Костырченко. Г. 1994. В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие, М., Международные отношения, 1994.

Медведев Ж. 2004. "СТАЛИН и еврейская проблема. Новый анализ". М. АСТ. http://www.knor.ru/cgi-bin/base.pl?a=1501028.

Меир Г. 1990а, б. Моя жизнь. Автобиография. Иерусалим. с. 257.258

Мухин Ю. 2002. "Убийство Сталина и Берия" М., Крымский мост.

Мухин Ю. 2005. Убийцы Сталина. М. Яуза.

Сталин и космополитизм. 1945-1953. Документы Агитпропа ЦК. М., "Материк", 2005.

Судоплатов П.А. 1997. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930.1950 годы. - М.: ОЛМА-ПРЕСС. militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/index.html.

Томилин К.А. 1997. Физики и борьба с космополитизмом // Физика XIX-XX вв. в общенаучном и социокультурном контекстах. Физика XX в. М.: 1997, с.264-304. http://www.ihst.ru/projects/sohist/material/dela/eak.htm

Шафаревич И.Р. 2002. ТРЕХТЫСЯЧЕЛЕТНЯЯ ЗАГАДКА. История еврейства из перспективы современной России. Санкт-Петербург. Издательство "БИБЛИОПОЛИС". http://www.rus-sky.org/history/library/shafarevich/

Officials records of the General Asembly. Seccond Session. Ad hoc on the Palestine Question? 12 th Meeting. p. 69-70; Officical records of the General Assembly? Second Edition. Plenary Meetings. Vol.11,. 125th Meeting, 1359; Ibid. 128th Meeting, p. 1424-1425

13 января 1953 года статья в «Правде» возвестила о последней карательно-пропагандистской кампании Сталинской эпохи, вошедшей в историю как «дело врачей». История получилась крайне запутанная - слишком много политических, дипломатических, медицинских, литературных и личных обстоятельств перемешалось в этом клубке. Разбирались в тайнах 65-летней давности «Известия».

Следствие по «делу врачей» началось в недрах Министерства госбезопасности в 1952 году. Именно тогда без публичного резонанса арестовали нескольких видных медиков, имевших отношение к лечению первых лиц государства. Несколько месяцев дело оставалось тайным даже для большинства членов президиума ЦК. Главные фигуранты - те самые «профессора-шпионы» - оказались в застенках Лефортово в ноябре 1952 года. К ним по указанию сверху применяли «меры физического воздействия», добиваясь показаний о связях с английскими и американскими спецслужбами через еврейскую благотворительную организацию «Джойнт».

1 декабря 1952 года на заседании президиума (для нас привычнее термин «политбюро») ЦК Сталин раскрыл карты и разразился филиппикой по адресу соратников, которые проспали заговор у себя под носом: «Вы слепцы, котята, что же будет без меня - погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов!». Именно тогда среди потенциальных жертв коварных врачей-шпионов не были названы Анастас Микоян и Вячеслав Молотов. Для них это была черная метка от Сталина в преддверии будущей чистки.

Статья директивного значения

И вот 13 января вышла в свет сенсационная правдинская публикация - статья директивного значения. Ее - без преувеличений - прочитали десятки миллионов советских людей:
«Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время». Двое из упомянутых «врачей-убийц» к тому времени уже умерли. Это Яков Эйтингер (скончался в Лефортовской тюрьме 2 марта 1951 года) и Михаил Коган (умер в ноябре 1951 года).

Статья прозвучала грозно. «Правда» снова напоминала, что, в соответствии с учением товарища Сталина, по мере наших успехов в деле социалистического строительства классовая борьба только усиливается. А значит, покой нам только снится. Разоблачив шпионов, «Правда» порицала еще и доморощенных ротозеев - тех, у кого притупилась бдительность, кто позволил «врачам-убийцам» орудовать в соответствии с их дьявольскими планами… Это можно было расценивать как намек на будущие громкие отставки в руководстве партии и в «головке» госбезопасности. Стало ясно, что страна снова оказалась на пороге кардинальных перемен. Трудно было отделаться и от предчувствия большой войны.

Сталин лично редактировал эту статью. Изначальное название - «Шпионы и убийцы под маской врачей» поменял на «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». Оговорка насчет профессоров не случайна. Вождь народов понимал, что не стоит ставить клеймо на всех врачей, а с профессорами простые советские люди встречаются все-таки нечасто…

Но джинн уже выскочил из бутылки. По всей стране к медикам стали относиться опасливо. На несколько недель опустели поликлиники и аптеки. Люди перестали верить людям в белых халатах. Столько лет идеологи стремились приучить людей лечиться, следить за здоровьем, за гигиеной - и вдруг оказалось, что рядом со словом «врач» стоит слово «убийца». И это была не единственная социальная проблема, связанная с «врачебным» делом.

История болезни

Указания на преступную деятельность врачей – врагов народа сквозили еще в приговорах 1937–1938 годов. И в 1953-м снова и снова упоминали Горького, Куйбышева и других видных советских деятелей, которые, по официальному мнению, преждевременно ушли в мир иной по злому умыслу врачей в довоенное время. Расстрелом 13 человек завершилось в 1952 году дело Еврейского антифашистского комитета. Среди них - главный врач Боткинской больницы Борис Шимелиович. Тучи сгущались.

Прямым поводом для нового расследования стали события 1948 года. Врач Лидия Тимашук поставила секретарю ЦК ВКП(б) Андрею Жданову диагноз инфаркт миокарда. Но более авторитетные врачи (Виноградов и Егоров) заставили ее переписать заключение. История закончилась смертью Жданова - еще нестарого человека, правда, перенесшего блокаду. Изначально это был обыкновенный медицинский конфликт, но он перерос в политическое дело. Тимашук написала несколько писем в различные инстанции, в которых извещала об ошибке уважаемых профессоров.

Четыре года письма Тимашук лежали в архиве. Туда их списал чуть ли не лично Сталин. Но в августе 1952 года ее неожиданно вызвали в МГБ и попросили подробно рассказать о своих сомнениях и подозрениях, о противоречивых обстоятельствах болезни и смерти Жданова, а в январе 1953-го бдительную даму наградили орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц».

На долгие годы фамилия Тимашук стала нарицательной: для кого синонимом бдительности, а для кого - стукачества. Ей даже пришлось давать объяснения партийной организации по поводу своего давнего доноса… В итоге она все-таки продолжила трудиться в 4-м Главном управлении Министерства здравоохранения СССР.

Указ от 20.01.1953 о награждении Л. Тимашук орденом Ленина за «разоблачение врачей-убийц»

Любопытно, что в первоначальном споре с маститыми коллегами Тимашук, скорее всего, была права. По крайней мере, академик Владимир Никитич Виноградов и после смерти Сталина признавал, «что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой». Ничего сенсационного в этом нет - такими ошибками и в наше время пестрит каждая история болезни. Но в те дни любую ошибку воспринимали как вредительство.

И головы полетели. В содействии «врачам-убийцам» обвиняли арестованного бывшего министра госбезопасности Виктора Абакумова. Министра здравоохранения СССР Ефима Ивановича Смирнова обвиняли в потворстве «преступным» коллегам, с которыми он «сросся на почве пьянства». Жертвой подозрительности вождя стал и многократно проверенный начальник охраны Сталина Николай Власик, арестованный, главным образом, за то, что в 1948 году скрыл от вождя подозрения Тимашук.

Еврейский вопрос

Не все упомянутые в статье врачи были евреями. Но обилие еврейских фамилий бросалось в глаза и пробуждало страсти. Можно ли трактовать послевоенные идеологические кампании Советского Союза как поворот к антисемитизму? Политика Сталина в этом отношении никогда не была прямолинейной. Антисемитские тенденции с первых лет советской власти не приветствовались и даже преследовались. Переход Советского Союза на «черносотенные» позиции означал бы крах международного коммунистического движения, которое после войны заметно усилилось.

Советский Союз, пожалуй, был первым в мире государством, в котором антисемитизм официально порицался. Это неудивительно. Исторические корни гонений на иудеев связаны с религиозными разногласиями - а в стране победившего марксизма все конфессии без разбора были почти на четверть века поставлены практически вне закона. Кроме того, идеологи настойчиво разъясняли, что межнациональная рознь выгодна империалистам, финансовым тузам, буржуазным «хозяевам жизни», она противоречит основному принципу социализма: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

Разумеется, и в разгар «дела врачей» прямых обвинений в адрес представителей одной, отдельно взятой национальности в советской прессе не было. Но трудно отрицать, что советская власть по тактическим соображениям на некоторое время решила опереться и на старую проверенную ксенофобию… Свою роль сыграл и фактор разрыва отношений с Израилем, и рост национального самосознания советских евреев, и международные связи между еврейскими организациями. Так или иначе, евреев в январе 1953 года превратили в козлов отпущения, они теперь отвечали за всё… Но Сталин вовсе не собирался идти курсом Гитлера. Когда-то он писал: «Антисемитизм как крайняя форма расового шовинизма является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся». Но он не мог не понимать, что кампания против врачей с замысловатыми фамилиями воодушевит подспудных погромщиков, и евреям, независимо от их отношению к врачебному сословию, придется несладко.

Международная панорама

Если в этих маневрах Сталина имелся стратегический план, он был связан с международной политикой. Сказывались реалии холодной войны. Вождь опасался, что еврейские международные организации, связанные с Вашингтоном, усилят свои позиции в восточноевропейских странах советского блока.

Дело раскручивалось в условиях первого - самого напряженного - этапа противостояния с США, и в этом его специфика. Это было время параноидальной шпиономании - и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах. А для нашей страны это были еще и сумерки сталинской эпохи.

Любые контакты с международными организациями за железным занавесом считались подозрительными. Отсюда и демонизация «Джойнта», и паническое отношение к межгосударственным научным контактам, которые в прежние времена не были редкостью для советских врачей высокого уровня.

Когда Москва чихала, кашлять начинали и в других социалистических странах. Схожий процесс в ноябре 1952 года разразился и в Чехословакии. Это «дело Рудольфа Сланского», отставленного генерального секретаря чехословацкой компартии. «Группу Сланского» обвиняли в покушении на жизнь главного пражского коммуниста - Клемента Готвальда - с помощью врачей-убийц. В Чехословакии тоже речь шла о связях врагов народа с «сионистским подпольем». Итоги этого процесса вряд ли можно признать успешными для СССР. Прага к расстрелам не привыкла. Авторитет советской власти в Чехословакии надолго упал. Страну лихорадило.

Несостоявшаяся развязка

Мог ли Сталин предвидеть тяжелые последствия новых чисток? Опыт выхода из кризисных ситуаций у него имелся: после статьи «Головокружение от успехов» умерились перегибы коллективизации, после отставки Николая Ежова сошел на нет Большой террор. О маневрах Сталина, связанных с отношением к «безродным космополитам», вспоминал Константин Симонов. Нечто подобное готовилось и на этот раз. В развитие событий вмешалась болезнь и смерть генерального секретаря - и мы можем только строить предположения о его планах… Но некоторые признаки характерных отступательных маневров история сохранила. Пропагандистская кампания - крайне агрессивная в январские дни - стала сходить на нет еще в феврале 1953 года.

Все арестованные по «делу врачей» были освобождены через месяц после смерти Сталина и восстановлены на работе. Было официально объявлено, что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов следствия»

Готовились и разъяснения, которые бы показали массовой аудитории, что в СССР существуют и лояльные, «наши» евреи, и их большинство. Сталин поручил заведующему агитпропом Николаю Михайлову подготовить проект письма в редакцию «Правды» от имени наиболее выдающихся советских деятелей еврейского происхождения, в котором бы подчеркивалось их единство со страной в трудный час борьбы с происками заокеанских врагов… Под этим письмом должны были подписаться десятки академиков, писателей, инженеров, рабочих, военных.

Занавес

Слухами земля полнится. А во дни великих и ужасных государственных кампаний - вдвойне. «Дело врачей» породило целый ворох самых невероятных кривотолков. Говорили, что врагов народа на этот раз казнят публично, чуть ли не на Красной площади. Рассуждали о грядущей депортации евреев в Сибирь или на Дальний Восток. Позже появлялись фантастические рассказы о смерти Сталина, связанные с последствиями «дела врачей»: в одном из них Лазарь Каганович, защищая соплеменников от выселения, смертельно ранил вождя, запустив в него пресс-папье. Всё это, конечно, не имеет отношения к реальным событиям и планам. Но в атмосфере того времени молва играла важную роль.

Дело рассыпалось в первые дни после смерти Сталина. Лаврентий Берия с самого начала отрицательно относился к этой авантюре - и не замедлил свести на нет старания следователей. Это неудивительно. «Дело врачей» косвенно было направлено именно против Берии. Американские советологи прямо утверждали, что Сталин затевает новую чистку, чтобы убрать энергичного конкурента-соплеменника, - и в этом мнении есть резон.

4 апреля 1953 года в центральных газетах было опубликовано сообщение МВД: «Министерство внутренних дел СССР провело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу врачей, обвинявшихся во вредительстве, шпионаже и террористических действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси М.С., профессор Виноградов В.Н., профессор Коган М.Б., профессор Коган Б.Б., профессор Егоров П.И., профессор Фельдман А.И., профессор Этингер Я.Г., профессор Василенко В.Х., профессор Гринштейн А.М., профессор Зеленин В.Ф., профессор Преображенский Б.С., профессор Попова Н.А., профессор Закусов В.В., профессор Шерешевский И.А., врач Майоров Г.И. были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований». Говорилось и о том, что признательные показания следствие добывало незаконными методами. Подполковник МГБ Михаил Рюмин, разрабатывавший дело с особой ретивостью, был уволен из органов и сам оказался под следствием. Несчастных профессоров выпустили. Скандальное дело, которое только заваривалось, навсегда перешло в область пересудов и домыслов.

Судьбы пострадавших врачей после 1953 года складывались вроде бы гладко. Одним из главных обвиняемых по делу «врачей-шпионов» был генерал-майор медицинской службы, академик Мирон Вовси, который приходился двоюродным братом актеру Соломону Михоэлсу. Вскоре после прекращения дела ему вернули все регалии, включая партийный билет, и Вовси вернулся на работу в Боткинскую больницу. Умер он в 1960 году. Любопытно, что до «дела врачей» Вовси не раз получал высокие государственные награды, а в последние годы жизни, после полной реабилитации, его почему-то не награждали… Академик Владимир Виноградов после возвращения из застенков вернулся к обязанностям председателя Всесоюзного терапевтического общества и даже получил звание Героя Социалистического Труда. Но ни одна энциклопедическая статья, ни один мемуар не передаст той боли, которую испытали невинно обвиненные.

После войны, после Большого террора 1936–1938 годов советских людей непросто было запугать. Но «дело врачей» прогремело на всю страну и надолго осталось в общественном сознании и в фольклоре.

Свидетельство тому - известная песня Владимира Высоцкого про Мишку Шифмана (1972 г.):

Вон, дед, параличом разбит,

Бывший врач-вредитель.

А у меня антисемит

На антисемите

И спустя 20 лет слушатели понимали, на что с горькой иронией намекает с магнитофонной катушки хриплый голос.

Яков Львович Рапопорт

«Дело врачей» 1953 года. Показания обвиняемого

© Рапопорт Я.Л., наследники, 2017

© ООО «ТД Алгоритм», 2017

* * *

Посвящаю моей покойной жене и другу

Софье Яковлевне Рапопорт

«Врачи-убийцы»

13 января 1953 года весь мир был ошеломлен сообщением, опубликованным в центральных советских газетах и переданным по радио. В этом сообщении мир был информирован о раскрытии в Советском Союзе (главным образом, в Москве) преступной организации крупных работников медицины, совершавших чудовищные преступления: пользуясь доверием своих пациентов, они подло умерщвляли их, назначая заведомо противопоказанные им по характеру заболевания и состоянию здоровья мероприятия, приводившие часто к неизбежной гибели. Их жертвой стали выдающиеся деятели Советского государства – Щербаков, Жданов, крупные военачальники. В эту организацию входили виднейшие представители советской медицины – профессора и академики (в дальнейшем к ним присоединили большую группу врачей, рангом пониже). Их преступная деятельность, которую они осуществляли по заданию разведок капиталистических стран, не ограничивалась умерщвлением пациентов; одновременно они вели шпионскую работу по заданию тех же разведывательных органов. В этом сообщении были названы имена некоторых активных членов преступной организации (М. С. Вовси, Я. Г. Этингер, Б. Б. Коган, М. Б. Коган, А. М. Гринштейн и другие), к ним был присоединен и народный артист СССР и видный общественный деятель С. М. Михоэлс, убитый за несколько лет до этого в Минске наездом неизвестного грузового автомобиля. Автомобиль и его водитель остались необнаруженными.

Идейной платформой этой группы преступной шайки был еврейский буржуазный национализм, вдохновленный связью с американской еврейской организацией «Джойнт», о существовании которой, как впоследствии выяснилось, многие из привлеченных по этому делу не подозревали и даже не знали такого названия.

Все сообщение имело яркую антиеврейскую направленность.

Помимо террористической организации еврейских буржуазных националистов, был арестован по аналогичному обвинению до этого сообщения и после него ряд крупных ученых медиков нееврейской национальности (В. Н. Виноградов, В. X. Василенко, В. Ф. Зеленин, Б. С. Преображенский, М. Н. Егоров и другие), а еврейская группа была дополнительно укомплектована профессорами И. А. Шерешевским, M. Я. Серейским, Я. С. Темкиным, Э. М. Гельштейном, Б. И. Збарским, М. И, Певзнером, И. И. Фейгелем, В. Е. Незлиным, Н. Л. Вильком, автором этих строк и многими другими. Некоторые из них умерли до организации этого дела и до сообщения о нем и были «арестованы» посмертно (М. Б. Коган и М. И. Певзнер, а Я. Г. Этингер, арестованный в 1950 году, умер в тюрьме до его включения в список «извергов рода человеческого»).

Само сообщение 13 января об аресте большой группы медиков не было неожиданным. Аресты начались с ноября-декабря 1952 года; имена арестованных и число их не могло быть секретом для широких кругов населения Москвы и крупнейших центров.

Групповые аресты специалистов по профессиональному признаку не были новостью для советских граждан. Наряду с арестами, больших масс населения преимущественно из интеллигентной среды без профессионального разбора, были аресты групп, дифференцированные по их специальностям (инженеры, строители, военные, геологи, работники сельского хозяйства и т. д. и общественно-политические деятели). Из них формировались в недрах ГПУ – МГБ специализированные заговорщицкие группы с последующим физическим истреблением по приговорам открытого или – чаще – закрытого суда.

Неожиданностью был чудовищный характер обвинения большой массы медиков, к тому же известных клиницистов с большой профессиональной популярностью.

* * *

В уголовной истории советской страны уже были известны случаи аналогичных обвинений врачей, но они касались отдельных представителей врачебного сословия. В хронологическом порядке этот вид уголовной хроники, по-видимому, открыл хирург доктор Холин. Он внезапно исчез в конце двадцатых годов, и было совершенно непонятно, за что он арестован, какое преступление он мог совершить. По просочившимся слухам (они в основном подтверждались) передавали, что он был арестован в связи с операцией, произведенной М. В. Фрунзе. Об этой операции по поводу язвы двенадцатиперстной кишки ходили слухи, что она была произведена по настоянию Сталина. 31 октября 1925 года через двое суток после операции, произведенной крупнейшими хирургами во главе с профессором И. И. Грековым, М. В. Фрунзе скончался. В этих слухах был намек на то, что Сталин был заинтересован в операции и ее роковом исходе, и эта версия была использована в качестве сюжета для литературного произведения известного писателя Б. Пильняка «Повесть о непогашенной луне».

Вероятно, именно эта повесть стоила Б. Пильняку жизни. В разгар репрессий 1937 года он был арестован, обвинен в шпионаже в пользу Японии (он был в Японии и свои впечатления о поездке отразил в книге «Корни японского солнца») и расстрелян. Циркулировавшие непосредственно после смерти Фрунзе версии о сомнениях в необходимости операции с последовавшим смертельным исходом ее, по-видимому, все же достигли высших сфер, поскольку через несколько дней после похорон Фрунзе профессор И. И. Греков выступил в печати с путаными разъяснениями об обстоятельствах операции и смерти. В них он оправдывал необходимость операции и утверждал наличие показаний к ней, а смертельный исход объяснял (крайне невразумительно), главным образом, общим отягощающим фоном организма М. В. Фрунзе.

Многие из циркулировавших версий о причине смерти М. В. Фрунзе (особенно – версия о смерти от хлороформного наркоза) могут иметь правомерное медицинское основание. Следует при этом категорически отвергнуть мысль о заведомо криминальных действиях хирургов – известных уважаемых ученых. В настоящее время, по-видимому, придется удовлетвориться официальными материалами 1925 года с свидетельством современников о смерти Фрунзе; расчеты на другие источники, вероятно, лишены надежды. Какие-либо сведения о роли Холина в операции Фрунзе отсутствуют. Если его арест имел какое-либо отношение к этой роли, то наиболее вероятно предположение, что он нужен был «органам», только как источник для криминального «досье» на оперировавших хирургов, на всякий случай – авось понадобится.

Такие «досье» были в практике ГПУ – МГБ. В них арестованными и признавшими свою вину были второстепенные участники «преступлений», а основные даже не подозревали об участии в них и продолжали трудиться, часто – в почете. Нередко такие «досье» оставались «вещью в себе», без употребления за отсутствием подходящей ситуации.

Приведу известный мне такой «парадокс» сталинской эпохи.

Во 2-м Московском медицинском институте клиникой факультетской хирургии в течение многих лет (1926–1943) заведовал известный хирург-профессор, а впоследствии академик – С. И. Спасокукоцкий. В числе его ассистентов был некий доктор Арутюнов. В 1938 году он был арестован органами ГПУ и, как всегда, исчез бесследно. Причина ареста, тоже как всегда, оставалась неизвестной. Эпизод этот вскоре был забыт как не представлявший чего-либо необычного для того времени, да и ранг исчезнувшего не способствовал долгому сохранению памяти о нем и интереса к нему. Неожиданно в 1940 году партийная организация института (Арутюнов был, кажется, членом КПСС) получила письмо от Арутюнова, написанное на листке ученической тетради и присланное, по-видимому, кем-то, освобожденным из заключения, по просьбе его «односидельца» – Арутюнова. В этом письме Арутюнов писал, что он осужден на 10 лет за участие в контрреволюционной организации, возглавлявшейся Спасокукоцким, в которую тот его вовлек. Далее он писал, что был уверен, что Спасокукоцкий расстрелян (по-видимому, на следствии Арутюнов все признал), раз он, только сообщник главаря организации, осужден на 10 лет. Случайно в концлагере в его руки попал клочок газеты с указом Президиума Верховного Совета о награждении профессора Спасокукоцкого орденом Ленина, и что, следовательно, он не только не расстрелян, но жив, здоров и пользуется благосклонностью Советского правительства (в дальнейшем был избран в Академию наук СССР). В связи с этим Арутюнов просит партийную организацию института ходатайствовать о его освобождении, как невинно осужденного. Его просьба осталась без последствий, никто не решился вступить в конфликт с ГПУ – МГБ, т. к. сомнения в обоснованности ареста в то время уже были преступлением против непогрешимости ГПУ, а передача письма в судебные органы могла вызвать ухудшение в судьбе осужденного.

* * *

Дело Арутюнова и дело Холина разделяет промежуток времени почти в 10 лет. Но принципиальная общность обоих дел убеждает в постоянстве ранее созданных приемов деятельности «органов». Остается загадкой целевая направленность этих приемов в подобных случаях, т. е. законспирированная политическая дискредитация «шефов» через второстепенных мнимых соучастников их преступлений. Весьма вероятно, что такой целью является формирование готовых «досье» на шефов про запас, на всякий случай, – вдруг понадобятся.